Утром он забывал поздороваться, вечером — проститься, и когда жена подставляла свою руку, а дочь Зизи — свой гладкий лоб, он как-то не понимал, что нужно делать с рукой и гладким лбом. Когда
являлись к завтраку гости, вице-губернатор с женой или Козлов, то он не поднимался к ним навстречу, не делал обрадованного лица, а спокойно продолжал есть. И, кончив еду, не спрашивал у Марии Петровны позволения встать, а просто вставал и уходил.
Неточные совпадения
Он пошел
к Райскому. Татьяна Марковна и Вера услыхали их разговор, поспешили одеться и позвали обоих пить чай, причем, конечно, Татьяна Марковна успела задержать их еще на час и предложила проект такого
завтрака, что они погрозили уехать в ту же минуту, если она не ограничится одним бифштексом. Бифштексу предшествовала обильная закуска, а вслед за бифштексом
явилась рыба, за рыбою жареная дичь. Дело доходило до пирожного, но они встали из-за стола и простились — не надолго.
Обеды в ресторане были непопулярными, ужины — тоже. Зато
завтраки, от двенадцати до трех часов, были модными, как и в «Эрмитаже». Купеческие компании после «трудов праведных» на бирже
являлись сюда во втором часу и, завершив за столом миллионные сделки,
к трем часам уходили. Оставшиеся после трех кончали «журавлями».
В половине же первого накрывался стол в маленькой столовой, близ мамашиных комнат, и
к этому семейному и интимному
завтраку являлся иногда и сам генерал, если позволяло время.
Завтрак проходил;
к концу
является опоздавший Амфитеатров, глядит на меня и смеется.
— Сейчас я вам пришлю казачка для услуг. Чай,
завтрак, обед и ужин вы соблаговолите заказывать для себя сами, по своему желанию. Каждый вечер
к вам будет для этой цели приходить буфетчик. Наш погреб тоже
к вашим услугам. Целый день мы провели в том, что размещали в пустых сараях солдат с их ружьями и амуницией. Вечером казачок принес нам холодной телятины, жареных дупелей, какой-то фисташковый торт и несколько бутылок красного вина. Едва мы сели за стол, как
явился Бергер.
Но мысли его приняли другой оборот, когда на следующее утро, за
завтраком,
явились к нему двое господ, весьма похожих на мосье Лебёфа, только помоложе (все французские пехотные офицеры на одно лицо), и, объявив свои имена (одного звали m-r Lecoq, другого m-r Pinochet — оба служили лейтенантами «au 83-me de ligne»), отрекомендовали себя Борису Андреичу в качестве секундантов «de notre ami, m-r Lebo euf», [«Нашего друга, господина Лебёфа» (фр.).] присланных им для принятия нужных мер, так как их приятель, мосье Лебёф, никаких извинений не допустит.
В десять часов колокол прозвонил
к завтраку. Наши путешественники не решились идти в столовую в дезабилье и переоделись. И хорошо сделали, так как все мужчины
явились в пиджаках и кургузых вестонах из чеченчи или ананасовых волокон и в крахмальных рубашках. Девицы, по местному этикету, тоже были в европейских платьях и затянуты в корсеты, и только дамы
явились в своих легких одеждах.
В комнате Марфы Захаровны угощение шло обычным порядком.
К обеду покупщик не приехал, а обед был заказан особенный. Иван Захарыч и Павла Захаровна волновались. Неспокойно себя чувствовал и Первач, и у всех
явилось сомнение: не проехал ли Теркин прямо в город. Целый день в два приема осматривал он с своим „приказчиком“ дальний край лесной дачи, утром уехали спозаранку и после
завтрака тоже исчезли, не взяв с собою таксатора.
К нему я обратился с письмом как
к человеку всего более компетентному в театральном деле. Он принял меня очень радушно и сейчас же пригласил меня бывать на его понедельниках — ранние
завтраки в половине двенадцатого, куда
являлись его приятели из литераторов, профессоров, актеров и актрис.